Петр Кёппен, фактически первый историк российского виноделия (1832) пишет о винах, привезенных в Киев князем Олегом после Цареградского похода в 906 году. А у Андрея Боголюбского в частично сохранившемся сегодня княжеском замке под Владимиром был в 1174 году целый винный погреб.
В средневековой России знали прежде всего греческие и «фряжские», то есть итальянские вина. При дворе Ивана Грозного пивали уже и рейнские рислинги, и бургундскую "романею" (La Romanée) . Полный контроль турок над Черным морем при постоянных военных конфликтах ставил под угрозу традиционный импорт вин из Италии и Греции, их начали завозить в порты Белого моря через английских купцов. Окончательно к западноевропейским винам страну приучил Петр I: при нем в страну привезли каор , токай, откупорили первые бутылки бордо и порто.
Итак, к концу XVIII века у нас полностью сложился рынок импортных вин при едва зарождающемся российских. Едва-едва вошли в орбиту России Дон и Терек, недавно был присоединен Крым, еще лишь предстояло присоединить полностью Северный Кавказ с Закавказьем. Зато Кёппен перечисляет известные вина екатерининских лет: "Монраше, Шабли, Вейн-де-Грав, Шато-Грилле, Кло-де-Вужо, Ришебург, Го-Брион" . Поправь чуть орфографию - это готовая карта хорошего современного ресторана.
И тут Россия сталкивается с первым крупным конфликтом с европейскими странами. Их будет впереди три, а нынешний мы еще не пережили.
С 1795 года по 1815 Россия вела почти постоянные войны с Францией, подминавшей под себя все новые и новые страны, пока Наполеону не подчинилась почти вся Западная Европа. Разумеется, ни о какой организованной торговле винами не могло быть и речи. В короткий период мира (1807-1812) Россия по настоянию Наполеона присоединилась к "континентальной блокаде" Великобритании, через порты которой нам традиционно отгружалось большинство европейских вин.
Именно в этот период правительство Александра I проявляет невиданный доселе интерес к отечественному виноделию. Учреждаются "казенные винные училища" в Магараче, Новочеркасске, Кизляре (сегодня 2 из них — ведущие российские НИИ). Отправляются экспедиции для изучения терруаров юга и традиционного виноделия терских и донских казаков. В "Новороссийских колониях" одна за другой возникают винодельни и винокурни. В столичных салонах впервые распробовали цимлянское игристое, крымские мускаты, вели беседы о пухляковском белом "от фамилии казака Пухлякова, вывезшего сии лозы откуда неизвестно", о "лозах красностопных" и судакском "какура-изюме" . Место коньяка заняла кавказская кизлярка.
Как ни странно, все разрешил 1812 год, когда наполеоновский "Евросоюз" взял да и вторгся в Россию. Итог кампании всем известен, как и то, с каким упоением наслаждалась Россия отбитым у французсков обозом с шамбертеном. Окончательную победу в 1815 году праздновали шампанским, присланным в Петербург вдовой Барб-Николь Клико.
Европейские вина вернулись, русским были уготованы десятилетия забвения.
И вот что было написано ироничным шестнадцатилетним Пушкиным в год отмены "санкций", 1815:
Да будет проклят род злодея!
Пускай не в силах будет пить,
Или, стаканами владея,
Лафит с цимлянским различить!
И, поверьте, речь шла скорее о качестве, чем о свойствах дегустатора. Правда, в случае Александра Сергеевича чаще припоминают другие строчки, хрестоматийные, ну как же — "Евгений Онегин" (1831):
Да вот в бутылке засмоленной,
Между жарким и блан-манже,
Цимлянское несут уже...
И, цитируя, часто забывают контекст, в котором Пушкин иронизирует над небогатым семейством Лариных, которым "квас как воздух был потребен". У серьезных же ребят в романе и напитки другие, вот у Онегина с Ленским:
Вдовы Клико или Моэта
Благословенное вино...
И сколько строчек за этим:
"К Аи я больше не способен... Но ты, Бордо, подобен другу".
Кончилась война — и пить цимлянские с кизлярками осталось только провинциальным помещикам да скучающим на кавказских водах офицерам.
Французская медсестра угощает вином раненого зуава. Севастополь, 1855Вторая волна "санкций" пришла в 1853 году. Она была короткой. Крымская война была вторым серьезным противостоянием России с объединенной Европой: Англией, Францией, Сардинским королевством (будущим объединителем Италии), Османской империей — при угрожающем нейтралитете Пруссии и Австрии. Нельзя сказать, что к этой винной блокаде страна была совершенно не готова. Скажем, в Крыму, на основном театре боевых действий, перед войной творил генерал-губернатор Новороссии М.С. Воронцов.
В имениях Алупка, Массандра, Ай-Даниль и Гурзуф он высаживал виноградники и строил винодельни - с тех, воронцовских лет, в Крыму их именуют "подвалами" . Были свои "географические наименования" — "Массандра", "Ай-Даниль", были негоциантские из покупного винограда под маркой "Выдержанные в подвалах Воронцова", было бренди "Воронцовская старка".
А прямо во время Крымской войны построил свой бизнес в Симферополе винный негоциант Г.Н. Христофоров. Но вина эти были скорее для местного потребления.
Война была яркой, но короткой, Севастополь был в итоге сдан, Черноморский флот потерян, в Париже в 1856 году подписан мирный договор.
Вот у Льва Толстого сидят в осажденном Севастополе офицеры
за тарелками котлет с горошком и бутылкой кислого крымского вина, называемого «бордо".
А вот в 1867 году Александр II обедает у нового стратегического партнера и бывшего врага Наполеона III в парижском Café Anglais под Chateau Yquem 1847, Chambertin Clos de Napoleon 1846, Chateau Margaux 1847, Chateau Latour 1847, Chateau-Lafitte 1848 и шампанское Roederer на десерт.
Отдадим должное второму Александру: он и Россию не забывал, в конце концов, "Абрау-Дюрсо" было основано по его приказу, а на Черноморском побережье Кавказа Гейдук, Пиленко и Пенчул начали создавать важнейший сегодня винный регион. Но до Анапы ли тут с Новороссийском, когда русская аристократия с новой силой устремляется во Францию, Италию и Германию. В Ницце похоронен Герцен, там же умер наследник престола Николай Александрович.
О, этот Юг, о, эта Ницца!..
О, как их блеск меня тревожит!
Вина лоббируются в столицах энтузиастами вроде князя Голицына, наконец, царским Удельным ведомством (ситуация очень схожа с нынешней). Удельное ведомство строит на вине выгодный бизнес: его цель — зарабатывать деньги, содержать на них дворы многочисленных ветвей Романовых. "Раскручиваются" в стране такие марки, как "Абрау-Дюрсо", "Массандра", "Цинандали" и "Мукузани". Цены высоки, но выгоднее импорта. Мы приводили на сайте ресторанный счет из воспоминаний Аркадия Аверченко: "шампанское франц. 7 бут. — 56 р., «Абрау» 5 бут.— 20 р.».
Конец росту наступил в 1914 году через три месяца после подписания Государем так и не заработавшего Закона о вине: в августе началась Первая мировая, в стране — сухой закон, упраздненный коммунистами лишь в 1923 году.
После Первой мировой и Гражданской виноделие проснулось в новых реалиях: страна сначала пытается экспортировать идеи коммунизма, а потом закрывается навсегда, а ее лидер уже вряд ли сядет распивать "рёдереры" с главами западных государств (разве что в Тегеране-43 и Ялте-45 что-то подобное было).
Но виноделие развивается - шагами семимильными, по своему любопытному пути."Каберне Абрау" в это время давали советским подводниками, Тамань превращают в "Советскую Шампань" — и поит игристыми всю страну.
Но открываются границы в Перестройку — и ни гордости, ни тяги к качеству. Сначала бросаются на столовые Paul Masson в банках, ясно говорящих — это вина для кухни, для готовки. Потом, допив болгарские "Монастырские избы" и "Киндзмараули", разлитые в Подмосковье, кидаются на тетра-паки: и только к 2000-м формируется цивилизованный рынок виноторговых компаний, ресторанов, бутиков.
А что с нашим вином? Сначала почти ничего. Попробовали бы вы войти хоть к одному сомелье с разговором об "Абрау-Дюрсо" или "Мысхако" лет 10 назад. Создателям первой современной винодельни пришлось взять нарочито нерусское название "Шато Ле Гран Восток", чтобы их воспринимали всерьез. До сих пор шато у нас с десяток наберется, да еще и новые строят — "иначе не воспримут". Потом, года с 2007 начинается сначала неуверенный, потом поступательный рост и качества, и интереса. Наконец, рост приобретает несколько взволнованные очертания в минувшем году, когда в августе всерьез обсуждали запрет на импорт европейских вин (привет, Континентальная блокада!) и вот, рост рискует перерасти в бум в нынешнем 2015 году.
При удорожании всех импортных товаров, необходимых для виноделия, российские вина все равно выгоднее — улетели в заоблачную даль бордоские гран крю, побита Грузия, под вопросом Чили. Лет через 5-10 узнаем, чем это кончится.
-
Закон. Это то, чего не оставили предыдущие поколения виноделов в наследство нам (пытались в 1914). Вцепиться мертвой хваткой в тормозящие его принятие структуры. Импортозамещение, поддержка сельхозпроизводителя — любые аргументы хороши, тем более что они справедливы. Не будет четкого и понятного закона о вине, не будет отделения его от остального алкоголя — и пиши пропало, когда вернется дешевый импорт.
-
Качество. С его постоянством по-прежнему беда. И здесь уж вопрос к самим виноделам. Бизнес бизнесом, но надо учиться не обманывать своих сограждан, тем более что патриотичная публика ограничена числом, а импортозамещающая — временем, пока это замещение требуется. Не выпускать испорченные партии, отслеживать каждую бутылку, реагировать на жалобы — все в ваших руках.
-
Типология. Пока российское вино перестанет восприниматься, как экзотика, пока слова "вино" и, географическое наименование, например, "Геленджик" не свяжутся воедино — не будет пользы. Любой, подражающий импортному стилю на этикетке, получит в памяти потомков "кислое крымское вино, называемое «бордо». В этом случае всякий, латинизирующий имя своей новой винодельни — не прав. Потому что шато и крю на полках и так есть. Всякий, ставящий на этикетке название своего села или станицы, ближайшую речку, гору, свою фамилию, наконец, — обязан выиграть, потому что ставит на типичность. Ее нашему вину сегодня недостает.
