Из фильма "Вредный Альбер" (Albert est mechant)еискушенному читателю утверждение «Вино – это текст!» может показаться претенциозным и необоснованным. Ожидаемой реакцией будет: «Покажите мне буквы, слова и предложения в вине». При этом никто не будет спорить, что вино в европейской культуре обладает настолько богатым символическим содержанием, что даже поверхностный обзор всех сакральных и профанных смыслов, религиозных и художественных текстов, исторических документов и объектов искусства, в которых фигурирует этот напиток, занял бы не одну сотню страниц.
Мы начинаем цикл статей, основная цель которого состоит в раскрытии структуры винного текста. Сегодня мы не ставим задачу погрузиться в искусствоведческие обзоры или философский анализ «винного концепта» в европейской культурной ментальности. Задача перед нами стоит следующая: создание тематического эскиза для семиотического (семиотика - от др.-греч. σημεῖον — «знак, признак» - наука о знаках и знаковых системах) анализа винной этикетки.
При создании маркетингового образа своего продукта виноделы исходят из радикального философского допущения, что физическая реальность существует, и что потребитель обладает как минимум стандартной биологической системой восприятия, способной различить хотя бы первичный уровень сообщения, закодированного в бутылке. Как известно, 90% информации о мире человек получает благодаря визуальному восприятию. Поэтому далее речь пойдет лишь об этикетках, встречающихся в оптическом диапазоне стандартного Homo sapiens. Хотя известны примеры с этикеткой Карлоса Мадригала, выполненной азбукой Брайля, которая указывает не только на социальный смысл (вино произведено слепыми виноделами), но и на особо утонченный вкус содержимого бутылки.
Но все-таки вино в бутылке – часть визуального мира. «Можно только смотреть!» – и уже появляется сладострастный азарт первооткрывателя. Тайный смысл вкусовых, обонятельных и ассоциативных ощущений доступен лишь после ритуальной операции ножа сомелье. Вино в запечатанной бутылке и вино в бокале – это классическое противопоставление в духе Леви-Строса, который в мифологии различал приготовленное и сырое, земледелие и охоту, мир и войну, человека и ягуара.
Вино не может стоять на полу на балконе, оно требует сакрализованного окружения – погреб, подвал, кладовка или хотя бы винный шкаф. В этом скрытом от повседневности темном и холодном месте в закупоренном сосуде содержится загадочное существо. В терминологии самих виноделов просматривается анимистическая архаика, т.е. они неосознанно одушевляют вино, которое у них «бродит», «дозревает», «волнуется», «играет» и т.п.
Создатели вина пытаются многое угадать и ответить на вопросы: Как их тексты продолжат жить в головах «читателей»? С каким жизненным контекстом они столкнутся? Какой миф или лирический герой повлияют на выбор покупателя?
Разумеется, современный житель мегаполиса свободен от чрезмерных культурологических ассоциаций. Этикетка на винной бутылке – для него это сигнальный маячок с прилавка гипермаркета о наличии номенклатурного описания продукта. Но архаичные пласты памяти через язык и культуру связаны с древними фабулами:
Этикетка на бутылке выступает в роли текста-посредника, текста, связывающего игровой и повседневный миры. Это своего рода зашифрованная пьеса, действие которой развернется после перехода из режима «вино в бутылке» в режим «вино в бокале». Там уже у каждого будут свои реплики, жесты, мизансцены и предлагаемые обстоятельства. В ходе винного спектакля происходят странные метаморфозы – человек постепенно сам превращается в сосуд с вином. Бутылка и бокал пусты, этикетка – лишь смесь полиграфических красок; теперь вещает сам человек, который слился с таинственным существом. Сырое становится жаренным, замки и печати сорваны, на сцену выходит ягуар.
«вино в бокале»Продолжение следует.
